Habitus

Латинский термин habitus, первоначально образованный от древнегреческого слова héxis (ἕξις), обозначает постоянную поведенческую диспозицию, которая отражается в отношении индивида как внешне, так и внутренне. Оно охватывает всю совокупность индивидуальных моделей поведения, от манеры говорить и жестов до личных ценностей и всего образа жизни. Начиная с греческой античности и до наших дней, термин пережил различные вариации значения в контексте риторики, философии и социологии (ср. Simonis 2013, 287).

Изменения в значении термина

В греческой античности, в частности, Аристотель ввел термин héxis (ἕξις), под которым он понимал постоянную поведенческую предрасположенность человека, ставшую привычной благодаря опыту и практике (ср. Hügli 2013, 387). Соответственно, héxis – это способность или порождающий принцип производить будущие действия (ср. Krais 2014, 29). В контексте римской доктрины риторики habitus обозначал очень специфический способ поведения и выражения, для которого считались необходимыми особая поза, манера говорить и ментальный настрой. В эпоху Возрождения эти категории были дополнены определенным стилем речи, а также соответствующей тональностью речи. (ср. Sominis 2013, 287-288).

Концепция габитуса у Норберта Элиаса

В области социологии особое влияние оказали подходы Норберта Элиаса и Пьера Бурдье. Социолог и философ культуры Норберт Элиас (1897-1990) исходит из того, что существуют сильные взаимозависимости между моделями мышления, чувств и поведения человека и социальными структурами, которые его окружают (см. Volkmann 2013, 164). Так, в книге „Процесс цивилизации“ (1939) он описывает, что соответствующие обычаи и манеры следует рассматривать в связи с соответствующей культурой, моментом времени и социальной позицией.

В силу этой зависимости Элиас также всегда приписывает специфическим обычаям социальной группы отличительную функцию. Соблюдение определенного столового этикета, ритуала приветствия или разграничение частного и общественного служило отличием от других социальных групп. Однако, поскольку низшие классы всегда стараются подражать обычаям высших классов, последние всегда вынуждены совершенствовать свои обычаи, что постоянно смещает границу социально приемлемого в соответствующей группе. Чем больше становятся социальные группы или государства, по мнению Элиаса, тем более отличительными становятся и обычаи отдельных групп.

Для Элиаса этот механизм является не только внешним, социальным, но и психологическим процессом. Социальные нравы и условности интернализируются в нашем социальном габитусе в процессе воспитания и под влиянием социальной среды, так что социальные правила и социальное принуждение становятся нашей „второй натурой“ (ср. Eichener 2013, 64). Это привело бы к „особой стабильности психического аппарата самопринуждения, который становится решающей чертой габитуса каждого „цивилизованного“ человека“ (Elias 1976b, 320).

Следовательно, для Элиаса социальный габитус – это сама психологизированная цивилизация, которая может меняться в зависимости от культуры, эпохи и социального класса.

Концепция габитуса у Пьера Бурдье

Теория французского социолога Пьера Бурдье (1930-2002), однако, наиболее прочно ассоциируется с понятием габитуса. Как и Элиас (также следуя тезисам Марселя Мосса или Эрвина Панофски (см. Krais 2014, 24)), Бурдье объясняет однородное поведение индивидов (см. Schroer 2017, 326), происходящих из схожих социальных контекстов, существованием общего габитуса. Соответственно, индивидуальный габитус следует понимать не как выражение индивидуальной личности, а как существенно обусловленный социальными отношениями. Бурдье понимает габитус как „систему постоянных и переносимых диспозиций“ (Bourdieu 2015, 98), которые охватывают и структурируют весь внешний вид человека, принятие решений, мышление и поведение, включая потребительское поведение, обращение с предметами искусства, предпочитаемую одежду, вкус к жилью, политическую позицию, пищевые привычки, гендерные роли, речевое поведение и в конечном итоге весь образ жизни.

В зависимости от объема и типа капитала индивида (экономического, социального, культурного, символического), он занимает различное положение в социальном пространстве общества. Таким образом, принадлежность к социальному классу или среде отражается не только в экономическом капитале, но и в тонких различиях между людьми, таких как вкус, стиль жизни и габитус. В этом отношении габитус есть не что иное, как „инкорпорированный культурный капитал предыдущих поколений“ (Bourdieu 1987, 129) – или, подобно Элиасу, интернализированная социализация. Таким образом, формирование вкуса – это, в конечном счете, формирование вкуса класса, который приобретается, как „генеративная грамматика“ (см. Чомски), через социализацию в семье и школе (ср. Ibid., 143).

„Вкус – это основа всего, что есть у человека […], как и то, кем он является для других, как он классифицирует себя и классифицируется другими“ (Ibid., 104).

Габитус как усвоенная модель поведения является фундаментально стабильным и ограничивает социальную практику индивида (ср. Schroer 2017, 333). Тем не менее, поведенческая модель индивида может меняться в долгосрочной перспективе (ср. Ibid., 318), если меняется положение индивида в социальном пространстве. Таким образом, с социологической точки зрения габитус – это связь между свободой индивида и ограничениями социальных структур (ср. Schroer 2017, 317). Для Бурдье габитус также имеет функцию различения (ср. Jurt 2013, 86), то есть демаркации социальной группы от других, поэтому он является выражением социальных различий и классовой борьбы, в которой индивиды пытаются сохранить или улучшить свое положение.

Таким образом, габитус одновременно является продуктом социальной практики, а также средством воспроизводства и проявления этой практики, иерархии и, в конечном счете, отношений господства.

Габитус и коммуникация

Габитусные различия между людьми можно наблюдать не только между социальными группами в рамках одной культуры, но и между людьми разных культур. Что касается процессов коммуникации, то становится ясно, что привычные поведенческие горизонты участников определяют коммуникативные возможности. Непонимание может легко возникнуть, когда людям, принадлежащим к разным культурам, поколениям или средам, приходится общаться друг с другом. Поскольку, в понимании Бурдье, каждый габитус идет рука об руку с демаркацией от других стилей жизни, рефлексия над своими и чужими моделями поведения необходима для того, чтобы противостоять возникающему отношению неприятия. Ведь в основе межкультурной коммуникации лежит ценностное и толерантное отношение к другому.

Литература

Бурдье, Пьер: Тонкие различия. Критика силы социального суждения. Франкфурт-на-Майне: Suhrkamp 1987.

Бурдье, Пьер: Социальный смысл. Критика теоретического разума. Франкфурт-на-Майне: Suhrkamp 2015.

Eichener, Volker u. Ralf Baumgart: Norbert Elias zur Einführung. 3-е полностью переработанное издание. Hamburg: Junius 2013.

Элиас, Норберт: О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Изменения в поведении светских высших классов Запада. Франкфурт-на-Майне: Suhrkamp 1976 (= 1).

Элиас, Норберт: О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Трансформация общества и набросок теории цивилизации. Франкфурт-на-Майне: Suhrkamp 1976 (= 2).

Гексис. В: Philosophielexikon. Персоны и термины западной философии от античности до наших дней. Под редакцией Антона Хюгли и П. Любке. Reinbeck: Rowohlt 2013. p. 387.

Jurt, Joseph: Bourdieu, Pierre. In: Metzler Lexikon Literatur- und Kulturtheorie. Подходы – Персоны – Основные термины. Под ред. Ансгара Нюннинга. 5-е обновленное и дополненное издание. Штутгарт: Метцлер, 2013, с. 85-87.

Крайс, Беате и Г. Гебауэр: Габитус. Билефельд: Транскрипт 2014.

Шроер, Маркус: Социологические теории. От классиков до наших дней. Штутгарт: Вильгельм Фин 2017 (=UTB).

Simonis, Linda: Habitus. In: Metzler Lexikon Literatur- und Kulturtheorie. Подходы – Персоны – Основные термины. Под ред. Ансгара Нюннинга. 5-е обновленное и дополненное издание. Штутгарт: Metzler 2013. стр. 287-288.

Фолькманн, Лауренц: Элиас, Норберт. In: Metzler Lexikon Literatur- und Kulturtheorie. Подходы – Персоны – Основные термины. Под ред. Ансгара Нюннинга. 5-е обновленное и дополненное издание. Штутгарт: Metzler 2013. pp. 164-165.